Буря... глупость... подлость... снова буря.

Какой тоской душа ни сражена, быть стойким заставляют времена. Это я вернулся с премьерного Короля Лира у "Фоменок". Правда, у них концовка звучит не по-пастернаковски, они взяли еще более экспрессивный, густой, точный перевод Осии Сороки - как и недавно для своего "Сна в летнюю ночь". Но если в раннем "Сне" Шекспир легкий воздушный, то в позднем "Лире" - душный: буря… глупость… подлость… снова буря. Какое-то сплошное кислородное голодание да грохот громов... Два мира - два Шекспира. И одни "Фоменки" - в "Лире", как недавно во "Сне" - в лучшей своей форме, Мастер бы порадовался. Хоть это и тяжкий Шекспир, "и все умерли", но вы не можете не наслаждаться спектаклем. Ну, начнем с того, что в "Лире" гений Шекспира достигает наоблачных вершин, согласны? Но главное в этот вечер: что актерская игра безупречна. Не за этим ли мы и ходим к "Фоменкам"? Вот только Гонерилья-Полина Кутепова и Регана - красавица Серафима Огарева не слишком ли перетягивают зрительское внимание у Корделии - Дарьи Коныжевой? Или это как раз так задумано, и мы, не такие уж простаки (Шекспира знаем назубок), тем не менее рискуем попасть в ту же ловушку, что и дементирующий Лир, и за изящной внешностью не разглядеть подлого лица. Воистину, "уродство сатаны ничто пред злобной женщины уродством".

​

Великолепен Александр Мичков - Шут. Он единственный, кто не околпачен, хотя и в красном колпаке. Запоминается Юрий Буторин - граф Кент, что с усами, что усов лишенный. И Томас Моцкус - граф Глостер, что с глазами, что глаз лишенный: "Нет у меня пути, и глаз не надо мне. Я оступался, когда был зряч. В избытке наших сил мы заблуждаемся, пока лишенья не вразумят нас". Ну и, конечно, царственный ума лишенный: Лир - возможно, лучшая работа Карена Бадалова, будто для него Вильям наш писал, и не зря на него Бадалов замахнулся; впрочем, Бадалов во всех спектаклях точен, каждая его работа запоминается (но фото: мы с ним после шедевральной премьеры "Сна в летнюю ночь" в Женеве два года назад).

​

Короче: мой театр! Возвращаешься от Фоменок домой, как с праздника, хотя вроде как с трагедии-поножовщины. И бормочешь себе под нос любимый стишок: "Сведи к необходимостям всю жизнь, и человек сравняется с животным".

​

Впрочем, театр предлагает нам и вторую концовку "Лира", прозаическую, в изложении Льва Толстого: "Мы должны повиноваться тяжести печального времени и высказать то, что мы чувствуем, а не то, что должны сказать". Вот теперь - занавес.