Какими мы были наивными

Книга: "Наивные годы. Егор Яковлев и его газета".

Автор: Виктор Лошак.

Год издания - 2021 год

​

​

​

"Наивные годы", - Виктор Григорьевич талантливый журналист; для своей книги он выбрал название точнее некуда. Стреляет. Не какие-нибудь "испепеляющие". А именно что: наивные. Почти как несуществующие звери в несуществующем тропическом саду "таможенника Руссо". Почти... Вот только ведь эти "наивные", - они вполне существующие. Потому что это и мои годы. 6 лет отданы "Московским Новостям". Срок. От начинающего корреспондента, , романтичного и необстрелянного, чьим главным достижением была победа в двухчасовой очереди в только что открышемся напротив редакции "Макдональдсе", чтобы накормить биг-маками весь свой отдел политики, поздним вечером склонившийся над судьбоносными гранками, до вице-президента компании "Московские Новости", охладевшего к этой компании до отморожения и отторжения.

​

"Боже, какими мы были наивными...", - лейтмотив идет через всю книгу Виктора Григорьевича (я ее заглотнул от корки до корки за одну ночь, вернувшись с ее презентации на Пушкинской площади, куда меня пригласил автор), будто сочится сквозь страницы, но в тексте прорывается лишь однажды. Местами эта книга очень лирическая, где слышу каждую смену интонации Виктора Григорьевича. Местами, при всей откровенности, появляются фигуры умолчания... журналист уступает место интеллигенту, а попытка "два-в-одном", - ну в этом же весь Лошак. Он и пытается "два-в-одном". Где-то текст от этого проигрывает. Зато нигде, ни в одной срочке нет неприятного душка в стилистике "у-журналиста-есть-такой-обычай-в-круг.срйдясь-оплевывать-друг-друга". Это больше книга дипломата в журналистике, философа в журналистике, чем практикующего журналиста. Я вот всё думаю, хорошо ли это. И вот сейчас я решил, что это, наверное, замечательно. Потому что в книге нигде, нигде, даже там, где есть лакуны и недоговорки, - нигде ни ноты фальши. Раритет.

​

Я оказался в "Московских новостях" по блату. Благодаря Виктору Григорьевичу. Учась на факультете журналистики, грезил этой газетой; ради нее отказался от работы в АПН, от работы в МИДе, от "долгосрочки" в Буэнос-Айрес. Когда удавалось достать"МН" - зачитывал, что называется, до дыр. Лошак был знаком с моим отцом, у которого брал интервью. Отец тогда работал в руководстве горбачевского правительства. Так появилась моя первая публикация, я был еще студентом; за эту публикацию мне и сегодня не стыдно, хотя я многое переосмыслил с тех пор, всего-то за три десятилетия. "Сегодня написал бы иначе"... - так оно и есть; нописал бы иначе; но какая это смешная и какая глупая фраза.

​

После этой статьи - а называлась она "Не верность принципам, а верность принципов" - меня приняли на работу в редакцию. Правда, как говорится, не по специальности; чтобы работать в международном отделе, моего блата не хватило, и я был направлен заниматься внутренней политикой: Горбачев, Ельцин... голова кругом. Еще больше голова кругом от дыма. Весь отдел в одной комнате. В комнате пятеро девушек. Все пятеро девушек беспрестанно курят, строча свои колонки за 286-ми. Один я некурящий...

Одно из первых редакционных заданий: рассказать о том, как руководители правительства, прежде всего сам премьер, готовят себе "запасные аэродромы" на случай отставки; какие лакомые куски припасают. Главой правительства тогда был Валентин Павлов. Ну я и написал. Источники у меня были, как бы это сказать, "лучше среднего". (И я не один был такой в "МН", где работали Дети, Отцы которых работали по другую сторону линии фронта). Заметка вышла. Я гордый. Дома драма. первый вопрос отцу на работе в то утро - от Павлова. Не самый приятный. Можно подумать, премьеру тогда нечего было делать, только "Московские Новости" читать. Сегодня в это трудно поверить, но ведь так оно и было. Я работал в газете, которую читали все. А мне - 22. Отец гремит, что сын от него "отрекся". А сын... сын только еще больше гордится "независимостью" - своей газеты и своей собственной. Сын идет на демонстрацию в поддержку Ельцина - в противовес импотентному Горбачеву. Уже потом будут три дня и две ночи в Белом Доме в августе 1991-го (отцовские сослуживцы утром 19 августа, когда мою газету запретили, а они удовлетворенно ехали на работу на Старую площадь и на Варварку, подтрунивали: "Безработным не оставим"). Встречи с Гайдаром и его командой, встреча с Горбачевым, долгие встречи с Зорькиным, да с кем только не было тогда встреч... Разочарования осени 1993-го, когда стало ясно, что такой "демократии" я не желаю. И что мой путь - иной. Свой. А не чей-то. И искать его мне самому. Без чьей-либо подсказки. Моральным ценностям в газете не научишься. Или я не умел; меня бросало, как водоросль. Сегодня мне кажется, что иногда я разрушался.

​

Зато такой школы журналистики, редакторской школы, которую я получил в "МН", я не мог получить ни на каком факультете никакой журналистики ни в каком МГИМО. Чья это была школа? Невероятно, но сегодня я могу дать для себя однозначный ответ: Егора Яковлева. Невероятно потому, что под его началом я проработал всего-то год и сталкивался с ним только на планерках и на больших собраниях. Но свою Школу Мастерства он транслировал сквозь всю редакцию насколько жестко, настолько по-диктаторски мощно, что до меня, начинающего корреспондента, она, будто радиация, доходила через все этажи и кабинеты - и ором, и каракулями правки, и слезами (очарованных им) подчиненных... бесценной трансляцией опыта и умений самого авторитарного редактора самой демократической газеты. Эта была такая ежедневная "Репетиция оркестра", что Феллини отдыхает.

​

Вообще, книга Виктора Григорьевича - не столько о Егоре Яковлеве. И уж точно не о себе, не чистой воды мемуары (тут автор подчеркнуто в тени). Лошак пишет о том, что, вероятно, сегодня интереснее всего ему самому. Книга - о Времени. И очень: о конфликте Отцов и Детей в этом Времени. Даже ведь и не только тургеневском. Кто это на вечере-презентации книги вбросил тему короля Лира? Юрий Рост? Что Егор Яковлев - это король Лир? Это нас всех, кто был в зале, так цепануло, то потом возвращалось и возвращалось: на фуршете... при чтении книги, при - каждому свои - воспоминаниях о тех годах.

​

Лошак здесь снова больше дипломат, чем исследователь: он не может обойти стороной "диалоги" Яковлева-старшего и Яковлева-младшего; чувствуется, как они бередят его; однако он не вторгается... здесь он старается - насколько возможно - остаться деликатным наблюдателем. Но может быть как раз здесь кроется объяснение тех многочисленных противоречий, которые неизбежны в книге Лошака - потому что шумит это Время у ушах еще очень яростно, еще очень близко. Противоречия не надо сглаживать; и этим тоже хороша эта книга. Противоречиям надо находить объяснения. Как это любил говорить Егор Яковлев: "Остановиться. Оглянуться". Время? Или еще не время?