О России

О формуле разоружения

…Он вернулся из заключения, он учился в восьмом классе школы рабочей молодежи. И из алгебры, из литературы, русского языка, из синтаксиса составил Формулу разоружения. (…) Там алгебра была: «2 Х синус», что-то еще с делением всевозможным (…). Пришел он сначала в Кремль и сказал, что вот, мол, придумал формулу и… Ему говорят: «Зачем? — говорят, — вы… Не надо… Вы пойдите в Комитет госбезопасности, там…» — и прочее. Он пошел. Но его оттуда, конечно, выгнали, сразу же выяснили, кто он такой и что, и за ним сразу же приехала «Скорая помощь». (…) Один амбал скрутил этого мужика. А он кричал: «Сволочи! За науку!..». И его унесли. Но когда он приехал в больницу, он очень быстро пришел в себя. (…)
Я его потом потерял из виду, он смешной человек был.

Владимир Высоцкий

(фрагмент устного рассказа)

О наводящем ужас движении

«Что значит это наводящее ужас движение? и что за неведомая сила заключена в сих неведомых светом конях? … Русь, куда же несешься ты? дай ответ. Не дает ответа. (…) Летит мимо все, что ни есть на земли, и, косясь, постораниваются и дают ей дорогу другие народы и государства».

— “What does that awe-inspiring progress of yours foretell? (…) Rent into a thousand shreds, the air roars past you, for you are overtaking the whole world, and shall one day force all nations, all empires to stand aside, to give you way!” —“Que signifie ce mouvement, sujet d’universelle terreur ? (…) La clochette tinte d’un son surnaturel; l’air scindé, brisé, gronde, tournoie,s’échappe en amples courants ; tout ce qui est sur la terreest traversé au vol… et l’on voit se retirer de biais, seranger à l’écart et te livrer passage, peuples, royaumes etempires.” — “¿Qué significa este aterrante vuelo? ¿Cuál es el desconocido poder deestos corceles, sin igual en el mundo? ¿Hay torbellinos en sus crines?¿Hay una oreja sensitiva, alerta como una llama, en cada fibra?... La troika vuela, inspirada por Dios... ¿A dónde vas tan de prisaentonces, Rusia? ¡Dame una respuesta! Pero Rusia no responde. Con un tilín maravilloso suenan las campanillas; el aire cae hecho jirones, truenan y se convierte en aire; todas las cosas del mundo quedan detrás de nosotros y, mirados de soslayo, todos los demás pueblos y naciones se apartan del camino y le dan el derecho de paso.”

Мертвые души

Николай Гоголь

Да здравствует отечество!

И когда бы меня схватили в итоге за шпионаж,

подрывную активность, бродяжничество, менаж-

а-труа, и толпа бы, беснуясь вокруг, кричала,

тыча в меня натруженными указательными: «Не наш!»

я бы в тайне был счастлив, шепча про себя «Смотри,

это твой шанс узнать, как выглядит изнутри

то, на что ты так долго глядел снаружи:

запоминай же подробности, восклицая «Vive la Patrie!»

Иосиф Бродский

О Москве

Ни раньше, ни тем более теперь не мог назвать Москву городом в нормальном смысле этого слова. И чем больше езжу по миру, тем больше убеждаюсь в том, что Москва — это вообще не город, а некое государство в государстве. Действительно, это уникальное место… я бы назвал его местом обитания вертикали российской власти. [...] Москва — это место, которое человека не учитывает совершенно. Сейчас здесь уютнее всего чувствуют себя автомобили и… электронно-платежные системы.

Здесь я чувствую излучение власти, ее жесткое, бесчеловечное дыхание. Здесь концентрируются деньги и программное обеспечение этой власти. Это такое яйцо, Москва, с кольцами внутри — Бульварное, Садовое, Третье, Окружная,— и в яйце этом правит Власть. Вот, собственно, и все.

Владимир Сорокин

О произволе

В особенности грустно и безнадежно в настоящем положении то, что у нас все общество – я говорю об обществе привилегированном и официальном – благодаря направлению, усвоенному им в течение нескольких поколений, не имеет и не может иметь другого катехизиса, кроме катехизиса самой власти. Вот почему мне кажется неизбежным, что в продолжение первого времени, по крайней мере, – а долго ли они продлятся, эти первые времена, Господь ведает, – истинное значение задуманной реформы сведется к тому, что произвол в действительности более деспотичный, ибо он будет облечен во внешние формы законности, заменит собой произвол отвратительный, конечно, но гораздо более простодушный и, в конце концов, быть может, менее растлевающий.

Федор Тютчев

Из письма, 1857

Средний российский хипстер – это бесхозный блютусно-вайфайный голем с очень ограниченным умственным ресурсом. Многие его ненавидят, в то время как стоило бы пожалеть: чаще всего это сборщик хлопка, из последних сил делающий вид, что он анфан террибль золотого миллиарда. Он не столько даже рассчитывает, сколько мечтает, что все вокруг рухнет – и его пустят пошустрить в дымящихся руинах, как это случилось с поколением отцов. (…) Источник энергии русского хипстера – непримиримый конфликт между “hip” и «гоп», в которых он не может распознать полюса одной и той же вставленной в него батарейки.

Виктор Пелевин

В России «восстановление поруганного достоинства и чести» быстро приводит на нары в небольшом вонючем помещении, где собралось много полных достоинства людей, чтобы теперь неспешно мериться им друг с дружкой. Мне никогда не хотелось составить им компанию из-за химеры, которую они же и пытались инсталлировать в мой ум. (...) Я позорно уклонялся от революционной работы и не видел в показываемом мне водевиле ни своих, ни чужих, ни даже волосатой руки мирового кагала.

Виктор Пелевин

Русь получила - приняла - из рук Византии все: не только христианскую литургию, но, и это главное, христианско-турецкую (и постепенно все более турецкую, ибо более неуязвимую, более военно-идеологическую) систему государственности". (…) Не Оттоманская ли мы теперь империя -- по площади, по военной мощи, по угрозе для мира Западного. И не больше ли наша угроза оттого, что исходит она от обвосточившегося до неузнаваемости - нет! до узнаваемости! - Христианства. Не больше ли она, оттого что - соблазнительней?...

Иосиф Бродский

Вдруг ему стало обидно – отчего это в России все сделалось таким глохоньким, корявым, серым, как это она могла так оболваниться и притупиться? Или в старом стремлении «к свету» таился роковой порок, который по мере естественного продвижения к цели становился все виднее, пока не обнаруживалось, что этот «свет» горит в окне тюремного надзирателя, только и всего? Когда началась эта страшная зависимость между обострением жажды и замутнением источника?

Набоков. "Дар"

Запрос на общественные пространства, в которых можно просто проводить время, не проявляя ни деловой, ни потребительской активности, декоммерциализация (борьба с киосками, выдавливание магазинов роскоши), демократические городские кафе (вместо ресторанов), повсеместное распространение свободного Wi-Fi, озеленение, борьба с машинами и не вполне объяснимая любовь к велодорожкам - все это элементы одной системы ценностей. Каждую из мер по их внедрению в Москву по отдельности можно объяснить, не прибегая к слову «хипстер». Но их соединение вместе создает впечатление, что в

Москве выборы выиграл бородатый татуированный студент с левыми зелеными убеждениями. Стоит ли говорить, что Сергей Собянин не таков. Ни в коей мере хипстер не был горожанином мечты для власти. Ее идеал, перефразируя название романа Айн Рэнд, можно обозначить формулой «комсорг расправил плечи».

Григорий Ревзин

Москва, и град Петров, и Константинов-град –

Вот царства русского заветные столицы…

Но где предел ему? И где его границы –

На север, на восток, на юг и на закат?

Грядущим временам судьбы их обличат…

Семь внутренних морей и семь великих рек…

От Нила до Невы, от Эльбы до Китая –

От Волги по Евфрат, от Ганга до Дуная…

Вот царство русское…

Федор Тютчев

Сказания иностранцев о Московском государстве

"Иностранных послов встречали на дороге, заставляли свернуть с нее, выйти из кареты, ибо слушать, что говорят от имени государя, можно только стоя, причем сначала встать должен был посол, а уже потом большой человек – посланник государя, который справлялся об имени и роде посла и каждого из его свиты, также об именах их родителей, о месте рождения, кто какой знает язык, из какого звания, не родственник ли послу, о чем тотчас в подробности писали в Москву.

При проезде мимо значительных городов по приказу государя собирали народ из окрестных селений в праздничном наряде, чтобы этим внушить послам выгодное понятие о населенности страны и зажиточности ее обитателей.

Посольству отводили квартиру в пустом здании без мебели, даже без постелей.

Если посол хотел купить что-нибудь на рынке, пристава очень сердились и мешали, говоря, что это значит наносить бесчестье государю. Спустя дня два по приезду, пристава выведывали, что намерен посол дать им в подарок.

До первой встречи с государем посольство запирали снаружи, ставили стрельцов, и только пристава развлекали гостей и спрашивали, не имеют ли они в чем нужды.

Письма, посылавшиеся из-за границы послам в Москву, вскрывались, прочитывались и потом уничтожались.

Московские блюда редко бывали послам по вкусу, и они предпочитали получать сырые припасы"

Ключевский пишет по поводу вручения верительных грамот : "С Красной площади в царский дворец вели три лестницы: по средней – послы персидские, турецкие и прочие басурманские; по правой – христианские; по левой – те из последних, которым хотели оказать особенную почесть. Государь (над головой у него висел образ Божией Матери, справа – Спасителя) мыл руки после приема иностранных послов [по крайней мере, католических – так как к ним было особое отвращение] в особой позолоченной лохани, стоявшей рядом с ним"

Василий Ключевский

БУТАН

БУТАН

БУТАН

О России